Copyright ©
2000-2001 Романенко И. В., Издательство Михайлова В. А., TCCS (IIFF,
dBG), все права зарезервированы. По отношению к
данному изданию действуют все
обязательства Кроля,
связанные с торговыми знаками, авторскими правами и интеллектуальной собственностью.
УДК 338(09)
ББК 65.5(0)
Р 69
Романенко И. В.
Р 69 История экономики: Конспект лекций. - СПб.: Изд-во Михайлова В. А., 2000 48 с.
ISBN 5-8016-0056-6 (С) Романенко И. В. (C) Издательство Михайлова В. А.
История экономики, как история народного хозяйства, выделяет несколько исторических периодов, с которыми связывает возникновение следующих, наиболее типичных способов производства: азиатского, рабовладельческого, феодального, капиталистического, социалистического (см. табл. 1), — каждый из которых может быть отнесён к одной из двух моделей развития хозяйства, а именно: модели, функционирующей на основе преимущественно а) экстенсивного либо б) интенсивного типа развития.
Таблица 1
| Исторический период | Возникший в этот период способ производства | |
|---|---|---|
| Продолжительность | Наименование | |
| 1 | 2 | 3 |
| 2,5 млн. лет тому назад до 11-8 вв. до н. э. | Древняя история | Азиатский |
| 11-8 вв. до н. э. до 5 в. н. э. | Рабовладельческий | |
| С 5 в. н. э. до середины 17 в. | Средние века | Феодальный |
| С середины 17 в. до 1917 г. | Новая история | Капиталистический |
| 1917 г. — н. в. | Новейшая история | Социалистический |
Отличительной особенностью докапиталистических способов производства является преимущественно экстенсивный тип развития в форме повторения процесса производства в прежних размерах, на прежнем техническом основании, что справедливо в отношении всех способов, включая феодальный, во всех его формах: барщинного хозяйства помещиков, натурального хозяйства крестьян, ремесленного производства промышленников.
Напротив, законом капиталистического и социалистического производств является преимущественно интенсивный тип развития в форме постоянного преобразования способов производства (техники и технологии) и безграничного роста размеров производства. В докапиталистических эпохах хозяйственные единицы могли существовать веками, не изменяясь ни по характеру, ни по величине, например, при феодальном способе, не выходя из пределов помещичьей вотчины, крестьянской деревни или небольшого окрестного рынка для сельских ремесленников и сельских промышленников (так называемых кустарей). Напротив, двум последним способам производства, являющихся товарными, присуще перерастание границ общины (в частности, при переходе от феодального способа к социалистическому, минуя капиталистический), местного рынка, области, а затем и государства. А так как обособленность и замкнутость государств преодолеваются товарным обращением, то естественное стремление каждой капиталистической и посткапиталистической отрасли промышленности ведет её к необходимости «искать внешнего рынка» 1.
Важно отметить то обстоятельство, что оба способа товарного производства являются преимущественно интенсивными, то есть интенсивными по своей сути, вытекающей из природы товара. Так, например, освоение целинных и залежных земель в СССР — это типичный пример экстенсивного типа развития, при котором увеличение сбора зерновых в целом по стране было получено не за счёт более эффективного использования уже освоенных посевных площадей, а за счёт увеличения размеров посевного клина. Это обстоятельство, однако, принципиально не меняло общей интенсивной картины развития как всего народно-хозяйственного комплекса страны, так и отдельных его отраслей, включая такие наукоёмкие, как космическое ракетостроение (именно в годы освоения целинных земель был произведен запуск первого в мире искусственного спутника земли, а чуть позже — также первый в мире пилотируемый космический полёт), атомное машиностроение, энергетика и т. д.
Ранняя история человечества была связана с переходом от присваивающего хозяйства (охоты, рыболовства и собирательства) к скотоводству и земледелию, что явилось началом становления производящей экономики, первыми следствиями которой являются появление новых форм жилищ и переход к прочной осёдлости.
Самым распространенным путём перехода к производящей экономике был путь сложения земледельческо-скотоводческого хозяйства на базе высокоразвитой экономики охотников и собирателей. В двух своих вариантах — преимущественно земледельческом и преимущественно скотоводческом — этот путь был наиболее характерен для Передней Азии, охватывавшей территорию современных Ирака, Сирии, Ирана, Турции и стран Восточного Средиземноморья. В этих районах было сосредоточено много видов диких животных и растений, которые могли служить исходным материалом для одомашнивания. Кроме того, Азия по праву считается родиной большинства культурных растений и домашних животных, на разведении которых базировалось в древности и базируется сейчас хозяйство значительной части Евразии, в том числе и в нашей стране 2.
Сложившемуся в странах Азии способу производства были присущи следующие черты:
Возникновение и существование общинных отношений во многом были обязаны тому обстоятельству, что строительство и использование ирригационных каналов (оросительных систем) было возможно только в случае объединения коллективных усилий. В силу этого обстоятельства ни один строитель не мог претендовать на какую-то часть построенной ирригационной системы, в силу чего сама эта система могла находиться исключительно в государственной (общинной) собственности. Необходимо также учитывать и то обстоятельство, что в условиях засушливого климата ценность имеет не всякий, а только такой земельный участок, который может получить необходимое увлажнение. Второе обстоятельство ещё более усиливало позицию владельцев оросительных систем, давало им фактически неограниченное право привлекать свободных общинников к несению трудовой повинности. Таким образом, в азиатской (по крайней мере, преобладающей) форме не существовало собственности отдельного лица, а существовало лишь его владение, при этом действительным, настоящим собственником являлась община 3.
Если азиатский способ производства предполагал в качестве своего базиса земельную площадь как таковую, то основу античной формы составлял город как созданное место поселения (центр) землевладельцев (земельных собственников), при этом пашня являлась территорией города, а крестьянин был горожанином (то есть гражданином данного государства) только в силу того, что был собственником части пахотных земель. Таким образом, у античных народов, классическим примером которых являются римляне (у них это проявляется в самой чистой форме), государственная земельная собственность одновременно выступала в двух качествах — государственной земельной и частной земельной собственности 4.
По своей социально-экономической сути рабство — это труд одних людей (рабов) на других, соединённый с личной принадлежностью трудящегося рабовладельцу — тому, кто присваивает продукт его труда. Рабство, будучи преимущественно интенсивной моделью развития хозяйства, основано на увеличении количества производимого продукта за счёт увеличения численности работников (рабов).
Производительные силы античного рабства, по Варрону, — это орудия трёх видов: говорящие (рабы), мычащие (быки) и немые (сельскохозяйственный инвентарь), при этом главной производительной силой античной системы хозяйства был раб.
По словам Колумеллы, «труд, основанный на рабстве, приносил величайший вред: рабы дурно пахали землю, воровали зерно, при закладке урожая на хранение неверно отражали его количество в счётных записях». Дешёвая рабочая сила также не могла стимулировать внедрение технических усовершенствований. Всё это, вместе взятое (качество рабочей силы и технический застой), в конечном счёте, способствовало массовому разорению землевладельцев, отмиранию экономической системы, при которой основой производственных отношений является собственность рабовладельца на все элементы производства, в том числе и на работника — раба.
Историография выделяет 3 этапа развития античного рабства:
Отличительная хозяйственно-экономическая черта первого этапа — рост производства за счёт расширяющегося применения труда рабов.
Второй этап связан с достижением максимальной ресурсоотдачи труда рабов; это этап расцвета городов-государств, сведённых к одному центру («полису» в Греции, «го» в Китае, «цивитасу» в Италии), это этап укрепления собственности и приобретения ею двойного содержания (о чём сказано выше).
Третий этап античного рабства — это этап несоответствия возможностей подневольного труда всё более возрастающим общественным потребностям, в связи с чем рабовладельческое общество приходит к решению двух взаимосвязанных проблем: 1) изменению статуса рабочей силы, её раскрепощению (что объективно ведёт к зарождению феодальных отношений) и/или 2) оснащению труда более эффективными устройствами (техникой) и способами (технологией), что является необходимым условием товарного производства.
Именно на этой стадии в Римской империи происходит зарождение феодальных отношений (от лат. feudum — феод, владение) в форме колоната — такой формы отношений между мелкими сельскими производителями (колонами) и крупными землевладельцами, при которой арендатор земельного участка платит арендную плату натурой или деньгами и выполняет натуральные повинности. Таким образом, разложение античного рабства в Римской империи сопровождалось изменением социального статуса раба: этот процесс шёл, например, в направлении от колона к виллану — крестьянину, находящемуся в поземельной зависимости от феодала (при сохранении личной свободы).
Феодальная экономика — это такой способ экстенсивного развития хозяйства, который характеризуется следующими признаками:
К началу 10 в. во Франции сложилось 3 основных типа сеньории (комплекса феодальной земельной собственности и связанных с ней прав сеньора на феодально-зависимых крестьян), различавшихся по структуре сеньориальных поступлений.
Сеньория первого типа, получившая наибольше распространение в центре и на севере Парижского бассейна, — это классическая вотчина. Понятие «классическая» относится к крупной сеньории (размером в несколько сот и более гектаров), включающей в свой состав: 1) обширную барскую запашку с хлебным производством (от 25 до 50% общей площади сеньории) и 2) комплекс многочисленных (несколько тысяч) земельных держаний, зависимые владельцы которых выполняли регулярные барщины. Важный отличительный признак рассматриваемой системы — тесная социально-экономическая связь крестьян-держателей с домениальным хозяйством (домен — это часть сеньории, на которой феодал вёл собственное хозяйство, используя труд зависимых крестьян или безземельных работников), обусловленная тем, что барщина предполагала, прежде всего, выполнение основных работ на домене. Таким образом, в классической вотчине основу сеньориальных поступлений обеспечивал труд на барской запашке.
Вотчины второго типа, получившие наибольшее распространение в Центральной и Южной Франции, отличались значительно меньшим размером домена, в связи с чем в структуре сеньориальных поступлений, наряду с натуральными и денежными платежами с земельных держаний, значительную долю составляют судебно-административные доходы вотчинников.
Для экономики сеньорий третьего типа, наиболее распространённых на Юге, было характерно полное или почти полное отсутствие господской запашки, ограниченность поземельных оброков и главенствующая роль судебно-административных поступлений, чему, в частности, способствовало расширение сеньориальных прав французских вотчинников в 10—12 вв.
Именно к этому периоду относится качественный сдвиг в развитии всех трёх типов сеньории, когда частнохозяйственное господство над крестьянами тесно переплелось с политико-административным и судебным: сеньория стала наиболее полно сочетать в себе и частнохозяйственное, и корпоративно-государственное господство над всем населением, т. е., приобрела свою классическую форму 5.
Исторические особенности и своеобразие феодального хозяйства Англии определяются, прежде всего, глубокими различиями в структуре сельскохозяйственного производства отдельных районов, обусловленными разнородностью естественно-географических условий.
К началу 11 в. в Англии сложились вотчины в форме маноров, структура которых могла быть: 1) классической, т. е., включающей господскую запашку и землю, розданную в держание; 2) только домениальной (состоящей из одного домена); 3) только розданной. При этом весьма характерным было многообразие отношений феодальной зависимости, наиболее распространённой формой которой было вилланство. Вилланы (поземельно-зависимые, фактические крепостные крестьяне), которых по Книге Страшного суда (1086 г.) в Англии насчитывалось 109 тыс. (41% всех держателей), имели в своём пользовании 45% пахотной площади; вторые по численности малоземельные и безземельные слои (бордарии и котарии), которые составляли 32% населения (87 тыс.), были отягощены поземельными повинностями и имели в пользовании всего лишь 5% пахотных земель; наиболее малочисленные (свободные и сокмены) составляли 14% населения (37 тыс.), однако владели 20% описанной в 1086 г. площади. 6
С конца 11 — начала 12 вв. в Англии широкое распространение получила унаследованная от англосаксов система хозяйственного использования вотчин крупными лордами (как церковными, так и светскими) — сдача вотчин в аренду на условиях: 1) поставки арендатором (лизгольдером) определённого количества сельскохозяйственных продуктов; 2) осуществления денежных платежей, — что явилось началом процесса коммутации (замены) барщинных повинностей денежной рентой и фактическим исчезновением в 30-е гг. 15 в. вилланства как преобладающей формы экономических отношений.
Начиная с 13 в., в связи с возросшим спросом на шерсть, лорды маноров получили право (Статут 1236 г. и Вестминстерский статут 1285 г.) огораживать в своё индивидуальное пользование общинные земли, что ущемляло права крестьян и явилось предпосылкой восстания под предводительством Уота Тайлера (1381 г.), основные требования которого состояли в уничтожении вилланства, а также секуляризации земель и раздачи их нуждающимся. Вместе с тем именно овцеводство, в сочетании с хозяйственной системой использования вотчин, стали решающими факторами уничтожения крепостнических отношений и появления:
Становление феодальных отношений в Германии произошло позднее, чем во Франции и Англии, а именно — в 11 в.; в течение двух последующих веков (12 и 13) новый тип отношений достиг своей зрелости.
К 11—13 вв. в Германии получила развитие вотчина в форме грундгершафта, имеющего много общего с сеньорией во Франции (классической моделью феодальной экономики). Грундгершафт — это барщинно-дворовая система, основанная на наследственном праве на землю; власть вотчинника над людьми, которые живут на его земле; это организация по присвоению феодалом результатов труда крестьян.
До 13 в. (сеньориальный этап развития) вотчина включала: 1) барское хозяйство (господский двор; домениальные земли); 2) крестьянские хозяйства, владельцы которых обрабатывали барские земли и сдавали оброки на господский двор. Властью над зависимыми поземельно и лично людьми обладал сеньор, который пользовался по отношению к ним также и судебными правами. Дворовые, проживавшие на господских дворах, иногда владели небольшими клочками земли, однако личная несвобода этих крестьян носила наследственный характер. Крестьяне-держатели, в отличие от дворовых, сохраняли зависимость от данного сеньора до тех пор, пока владели от него держаниями. Значительной была прослойка «свободных крестьян», которых отличала бóльшая свобода в распоряжении землёй, однако, например, прежде чем отчуждать свой надел, «графские свободные» должны были сообщить об этом в графский суд, а «имперские свободные» — пригласить на акт отчуждения старосту и передать надел только себе подобным; «свободные хэгеры» при отчуждении надела должны были считаться с предпочтительным правом старшего хэгера и только «свободные фламандцы» имели формальное право свободно отчуждать землю. Со временем и эти права исчезли: общей тенденцией для 11—13 вв. было нивелирование всех категорий, постепенно сливавшихся в единую категорию зависимых крестьян 7.
Наряду с барщинно-дворовой сложилась судебно-политическая форма сеньории (баннгершафт), при которой баннгер (крупный феодал: герцог, князь, граф, архиепископ), присваивал или получал из рук короля право «повелевать и наказывать» в пределах определенной территории, банна, таким образом сосредоточивая в своих руках всю полноту власти. Баннгеры вели интенсивное наступление на марки 8, присваивая себе право распоряжаться марковыми землями, лесами, водами и «всем, что в них водится» 9.
Обострившаяся классовая борьба, а также становление товарно-денежных отношений привели к изменению экономики сеньории: подобно тому, как это происходило в Англии, сеньоры коммутируют барщинную повинность денежной рентой, передавая барское хозяйство арендатору (мейеру), который становится получателем всей ренты, уплачиваемой крестьянами, и контролирует все оставшиеся виды барщинных работ.
Основными формами грундгершафтов и баннгершафтов были «чистая», «окаменевшая» и «смешанная» сеньории (см. табл. 2).
Таблица 2
| Форма сеньории | Характеристики | Распространение |
|---|---|---|
| 1 | 2 | 3 |
| Чистая |
|
Нижняя Саксония, Вестфалия |
| Окаменевшая |
|
Алемания, Франкония, Прирейнская область |
| Смешанная | Различные сочетания характеристик чистой и окаменевшей сеньорий | Центральные районы Германии |
Феодальное хозяйство в Германии имело преимущественно экстенсивный характер, что, в частности, находило отражении в стремлении немецких феодалов к расширению посевных площадей за счёт присоединения новых территорий (как правило, славянских и прусских), в результате чего к востоку от Эльбы появились такие новые владения, как Бранденбург, Мекленбург, Рюген, Померания, Пруссия, где крестьянину-колонисту отмеривали одну гуфу (ориентировочно 40 га). По характеру поземельных повинностей гуфы были чиншевыми (обложенными повинностями) и рыцарскими (свободными от повинностей). В состав ренты входили: 1) чинш (регулярный фиксированный оброк продуктами или деньгами); 2) десятина (каждый десятый сноп зерна; каждая десятая голова скота); 3) постоянный земельный налог с чиншевых гуф. Кроме того, крестьяне несли гужевую повинность при выполнении строительных работ, а также в военное время.
В дальнейшем (14—16 вв.) развитие феодальных отношений в западно-немецких и остэльэбских областях было неодинаковым: западные области более активно включились в торговлю сельскохозяйственными продуктами, что способствовало формированию в этом регионе прогрессивных тенденций в развитии земледелия. Вторая половина 15 в. была ознаменована началом феодальной реакции, выражавшейся в попытках расширения барщинного домениального хозяйства, ущемлении прав арендаторов, ухудшении правового статуса крестьян и крестьянских держаний. Эта реакция (сильная особенно в Остэльбии) была вызвана изменением экономической ситуации в стране — началом экспорта хлеба через порты Балтии.
Экономика Руси издревле опиралась на сельское хозяйство, что подтверждают данные письменных источников, а также найденные остатки земледельческих орудий (наральники, сошники, плужные лемеха и чересла, датируемые 7—8 вв.) и зёрна хлебных злаков. Наряду с земледелием и огородничеством большое значение также имели скотоводство (разводились лошади, коровы, овцы, козы, свиньи) и промыслы (охота; рыболовство; бортничество — добыча мёда диких пчел). К 10 в. получили развитие домашние промыслы (прядение; ткачество; производство глиняных изделий; сапожное дело; деревообработка; косторезное искусство; скорняжное дело — пошивка шуб из овчины и звериных шкур), технология которых в течение нескольких веков оставалась неизменной. К этому же периоду относится и появление железоделательных производств, наличие которых не меняло основы натурального хозяйства: хотя на городские торги и попадала продукция земледелия, скотоводства и промыслов, по своей экономической природе она была, как правило, данью либо оброком.
Ко времени образования Древнерусского государства господствующей формой общественной организации, определявшей форму собственности, была соседская община, которая на севере именовалась погостом или миром, а на юге — вервью. Община могла совпадать с селом или состоять из нескольких сёл. Общинники были связаны круговой порукой, а княжеская власть возлагала на вервь некоторые судебно-розыскные функции (например, поиски вора), а также ответственность (например, уплату «дикой виры», т. е., штрафа за убийство, в соответствии с мирской развёрсткой). В период становления феодальных отношений на Руси произошла смена формы собственности. Так, если господствующей формой феодальной собственности до середины 11—12 вв. была государственная, а господствующим видом эксплуатации — взимание дани (продуктами сельского хозяйства, промыслов, деньгами) с отдельных крестьянских хозяйств: с двора, дыма, рала, плуга и т. п., то в 12 в. часть земель, население которых эксплуатировалось посредством взимания дани, перешла к князьям как феодалам-собственникам, и они начинали эксплуатировать живших на этих захваченных землях крестьян, взимая с них оброк или заставляя их работать на барщине 10. Так сложилось княжеское, боярское, церковное землевладение, основанное на присвоении продукта, произведённого трудом зависимого крестьянства.
Процесс формирования феодально-зависимого крестьянства, как и процесс смены формы собственности, также можно условно разбить на 2 этапа: 1) до середины 11—12 вв., когда значительное место в общественной жизни занимало лично свободное население соседних общин; 2) 12 в. — переход большей части непосредственных производителей в число феодально-зависимых (смердов, закупов, данников). Основными направлениями этого процесса были следующие: 1) окняжение (огосударствление) земли и обложение свободных общинников данью, перераставшей в феодальную ренту (считая земли государственными, князья по своему усмотрению отчуждали земли, вместе с крестьянами; таким образом, процесс окняжения территории соседских общин приводил к их феодализации и возникновению так называемых черносошных земель и черносошного крестьянства); 2) расслоение соседской общины, то есть выделение из неё, с одной стороны, — изгоев (безземельных крестьян — крестьян, лишившихся земли и средств производства и вынужденных переходить в феодальную зависимость), а с другой — аллодистов (крестьян, владеющих землей и свободно ею распоряжающихся); 3) обращение феодалами своей челяди (рабов) в зависимых крестьян.
Имевшие земельные наделы смерды (государственные и княжеские домениальные крестьяне) вели собственное единоличное хозяйство, имели свой рабочий скот и несли повинность в форме барщины и/или натурального оброка, в том числе и в пользу государства.
Начало 12 в. было ознаменовано возникновением закупничества, как формы феодальной зависимости, и появлением закупов — крестьян, попавших в долговую кабалу и обязанных своей работой в хозяйстве землевладельца вернуть полученную от него купу (ссуду). Закупы практически не имели права ухода от своего господина, чем мало отличались от полных (обельных) холопов (рабски зависимых крестьян).
В середине 12 — первой трети 13 в. наиболее многочисленной прослойкой крестьянства были черносошные крестьяне, которые (в силу своей многочисленности) стали основным объектом государственной эксплуатации, выступавшей в двух основных формах: 1) взимание платежей, оброков и пошлин с черносошных, а отчасти и с частновладельческих крестьян (эту функцию выполнял светский феодал, в соответствии с делегированным ему правом главой корпорации феодалов, объединявшей наместников, волостелей, великокняжеских тиунов, писцов и т. д.); 2) уплата денег, натурального оброка и отбывание повинностей непосредственно в пользу государственной (княжеской) казны, с последующим перераспределением поступивших продуктов и средств среди господствующего класса. В основе механизма корпоративного отчуждения и перераспределения результатов труда лежали права-обязанности каждого полноправного члена данной корпорации на соучастие в исполнении публичных, политических, судебно-административных функций по отношению не только к зависимому населению его сеньории, но и всей совокупности непосредственных производителей, подчиненных данной ассоциации феодалов, при этом мера такого участия определялась местом данного лица в структуре феодальной иерархии 11.
Становление государственного аппарата, функционально и социально обособленного от иерархической структуры господствующего класса, произошло только в конце 15 в., а до этого времени поступление государственной ренты осуществлялось в форме корпоративного отчуждения.
С возникновением и упрочением царского самодержавия сложилась дворцовая земельная собственность, а параллельно с этим процессом — 1) упрочение чёрных земель; 2) развитие вотчины как наследственной формы владения; 3) становление (конец 15 в.) поместной феодальной собственности (условного держания, сопряжённого с обязательным несением воинской службы). Формам феодальной собственности соответствовали две основные категория крестьян: 1) частнозависимые, находящиеся в феодально-светской (царь, вотчинники, помещики) и феодально-церковной (монастырской) зависимости; 2) черносошные, находящиеся в непосредственной зависимости от государственной власти, — при этом степень зависимости крестьян усиливалась по мере укрепления феодального землевладения. Ограниченная крестьянская зависимость существовала уже с конца 16 в. 12, и, не смотря на то, что она была ограничена сроком сыска беглых (т. н. урочными годами, введёнными указом 1597 г.), есть все основания считать эту зависимость неэкономической формой принуждения, так как в её основании лежала отработочная рента. Официально установление крепостного права произошло в 1649 г., чем практически было завершено формирование единого класса зависимого крестьянства. Соборное Уложение, являвшееся первым правовым кодексом: 1) закрепляло за всеми категориями служилых людей по отечеству (дворян) монопольное наследственное право владения крестьянами; 2) подтверждало прикрепление к наделам обеих категорий крестьян (как частнозависимых, так и черносошных); 3) определяло правовой статус крестьянства.
До последней четверти 17 в. основой государственного налогового обложения было обложение с «сох» (определённых единиц земельной площади, размер которых зависел от качества земли), а затем правительство перешло к подворному обложению, в связи с чем государственные подати в течение 40 лет увеличились в 2 раза 13. В 1719 г. была введена подушная подать, которая была далеко не единственной повинностью в пользу государства (были ещё строительная, постойная, рекрутская, дорожная и др. повинности).
С установление крепостного права специфической экономической формой присвоения результатов крестьянского труда становится отработочная рента (барщина), которая в поместьях Центральной России в 17 в. — первой четверти 18 в. будучи сопряжена также с оброками, стала ведущей формой ренты (при одновременном возрастании средних размеров повинностей на крестьянский двор и душу мужского пола). Во владениях духовных феодалов отработочная рента до конца 17 в. не обнаруживала ни относительного, ни абсолютного роста, но это явление определялось своеобразием монастырских хозяйств, в которых крестьянскому двору предоставлялся земельный надел, необходимый лишь для обеспечения простого воспроизводства хозяйства; духовные феодалы, ограничивая крестьянское землепользование, принуждали их тем самым брать на оброк (первоначально — натуральный, а затем — денежный) владельческие земли. Таким образом, с середины 17 в. «плата, взимаемая с крестьянина за вненадельную землю, представляла собой разновидность феодальной денежной ренты» 14, которая сохранялась и в первой четверти 18 в., с той лишь разницей, что размеры барщины (доходившей до 4 дней в неделю) резко возрастали 15.
Экономике феодальной Японии были присущи следующие особенности: 1) отсутствие крепостного права, ввиду многочисленности феодалов (самураи в середине 19 в. составляли 6,7% населения) и отсутствия доменов; 2) использование натурального (рисового оброка), а не отработочной ренты; 3) наследственное пользование крестьянами земли, принадлежащей феодалу; 4) абсолютная автаркия (замкнутое национальное и региональное хозяйство, обособленное от экономики других стран и других регионов страны).
В 1854 г. США, угрожая Японии силой, добились подписания с ней договора, позволявшего американцам поставлять на японский рынок товары, используя для этих целей 2 японских порта. Это явилось началом американской экспансии, которая завершилась вытеснением с внутреннего рынка продукции японских ремесленников, превращением страны в полуколонию, ставшую сырьевым придатком не только США, но и Англии, Франции и России, получившими с Японией договоры, аналогичные американско-японскому. Результатом этих изменений стало нарастание классовой борьбы, завершившейся гражданской войной, а также последовавшими после неё буржуазными реформами.
Геополитическая ситуация способствовала тому, что в середине 17 в. Голландия стала центром мировой торговли, чем удачно воспользовались голландские банкиры, снизив процентные ставки по ссудам и тем самым увеличив приток финансового капитала в страну. Привлеченные средства направлялись, как правило, только в одну сферу хозяйственной деятельности — кораблестроение, имеющее достаточно большой срок оборачиваемости (следовательно, и возврата) средств. Это привело к увеличение налогов, пошлин, сборов и т. п., что, во-первых, явилось причиной увеличения цен, а, во-вторых, — ухудшением рыночной конъюнктуры. К концу 17 в. Голландия, утратив мировое лидерство как в торговле, так и в банковской сфере, тем не менее стала самой крупной морской державой в мире (75% европейского флота «ходило» под голландским флагом).
Первоначальное накопления капитала в Англии было связано с ростом спроса на шерсть, что способствовало разведению овец и развитию сукноделия: в этой сфере хозяйственной деятельности к концу 16 в. трудилось около половины населения страны (в большей части сельского). Крупной статьёй доходов Англии была также работорговля, монопольное право на которую Англия добилась в начале 18 в. Ещё одним источником первоначального капитала было привлечение средств собственного населения, что имело аналогичные Голландии последствия: рост цен, увеличение таможенных пошлин, которое в Англии к тому же было сопряжено с явным протекционизмом. Одержав ряд побед над Испанией, Голландией и Францией, Англия стала супердержавой, крупнейшей в мире колониальной империей, что обеспечило дополнительные финансовые, материальные и трудовые ресурсы.
Спрос на сукно стал причиной не только социальной, но и промышленной революции в Англии, охватившей практически все отрасли. Основными изобретениями, появившимися в Англии в период промышленной революции либо достаточно быстро нашедшими применении в её промышленности, были: тюль-машина (1783 г.); паровая машина, пудлинговая печь (1784 г.); механический ткацкий станок (1785 г.); токарный станок (1798 г.); строгальный станок (1802 г.); локомотив (1814 г.); железная дорога (1824 г.). Таким образом, в результате промышленной революции в Англии сложились самые современные для того времени металлургия и машиностроение.
Первоначальное накопление капитала во Франции было обеспечено за счёт тех же основных источников, что в Голландии и Англии, а именно: банковской деятельности (основное направление), внешней торговли (Франция была крупнейшим после Англии экспортером, чему способствовало установление режимов взаимного благоприятствования практически со всеми европейскими странами, исключая Англию), колонизации. Всё это позволило Франции в 30е—40е гг. 19 в. создать современную для того времени лёгкую промышленность (в основном, текстильное производство), а в последующие годы — осуществить железнодорожное строительство и создать все отрасли тяжелой промышленности. Промышленная революция была завершена к началу 60-х гг., и уже в 1870 г. Франция имела: крупнейшие в Европе металлургические заводы; 18 тыс. км железнодорожной сети; 25 тыс. паровых двигателей; около 5 млн. человек, занятых в промышленности.
Финансово-материальные условия промышленного переворота в США были созданы не только деньгами переселенцев из Европы, но и не имеющим аналогов в мире талантом американских инженеров (ткацкая машина Слейтера, простого рабочего-эмигранта; швейная машина Зингера; пароход Фултона; телеграф Морзе; жатвенная машина Маккормика и т. д.), на долгие годы заложившим традицию непрерывной рационализации. Третья особенность промышленной революции в США — опережающие темпы развития рыночной инфраструктуры: так, в течение 20 лет (с 1830 по 1850 гг.) общая протяженность железных дорог (связавших в единую систему рудни, угольные копи и металлургические производства) увеличилась в 300 раз, что стало базой развития собственного машиностроения, вышедшего к 1870 г. на первое место в мире как по объёмам производства, так и качественным характеристикам выпускаемого оборудования.
Принципиально важное значение имело проведение капиталистической сельскохозяйственной реформы, основными вехами которой были: «гомстед-акт» (1862 г.) и отмена рабства (1863 г.), что явилось началом развития сельскохозяйственных производств, основанных наличном труде фермеров.
В отличие от стран первого эшелона, Германия перешла к рыночной экономике в результате осуществления длительных реформ, которые практически не задели интересов юнкерского дворянства. Началу реформ положил эдикт 9 октября 1807 г., который объявил лично свободными крестьян Пруссии; затем последовали аналогичные акты в 1809 (Бавария), 1811 (Гессен), 1817 (Вюртемберг), 1848—1853 (Австрия) гг. 17. Вместе с личной зависимостью исчез ряд феодальных повинностей, а с законодательных актов прусского правительства (1807—1821 гг.) начался выкуп феодальных повинностей крестьян, выход крестьян из общин, раздел общинной земли. Всё это создало предпосылки для концентрации земли в руках зажиточных крестьян. В 1832—1850 гг. к западу от Эльбы и в Австрии было создано 12 земельно-рентных банков, которые до 1913 г. субсидировали операции по выкупу крестьянских повинностей и земли. Капиталистическая реорганизация сельского хозяйства в Германии получила название «прусско-юнкерского пути», который характеризуется медленным перерастанием крепостнического помещичьего хозяйства в хозяйство буржуазное 18.
Переход России к рыночной экономике начался с отмены крепостного права (февраль 1861 г.), после чего последовали реформы: университетская (1863 г.); земская, судебная и школьная (1864 г.); реформа печати (1865 г.); городская (1870 г.); военная реформа (1874 г.). Таким образом, переход к новым социально-экономическим отношениям в обществе предполагал осуществление комплекса взаимосвязанных мер, затрагивающих все сферы общественной жизни и направленных не только на освобождение крестьянства, но и реформирование государственности (установление парламентской формы правления). Реформы не удалось завершить в полном объёме, тем не менее Россия вступила в полосу динамичного промышленного развития, темпы которого за 50 лет, предшествовавших Первой мировой войне, были на 80% выше темпов развития Германии и более чем в 4 раза выше темпов промышленного развития Франции.
Результатом революции Мейдзи в Японии стало создание буржуазно-помещичьего государства, кровно заинтересованного в осуществлении экономических преобразований в стране. Новая система государственного устройства продемонстрировала высокую эффективность функционирования, что проявилось: во-первых, в решении внутриполитических вопросов (сочетание избираемой законодательной и феодально-сословной исполнительной властей), консолидации всех слоёв населения; во-вторых, — в объединении отсталых и экономически разобщенных регионов страны; в-третьих, — в государственном строительстве металлургических и машиностроительных производств, оснащении их современным оборудованием (закупленным за рубежом); в-четвёртых, — в создании подготовке (также за рубежом) национальных инженерных кадров; в-пятых, — в использовании национальной патриотической традиции; в-шестых, — в создании эффективного экономического механизма аренды государственной собственности.
Создав современную промышленность, японские капиталисты, однако, сохранили многие традиции японского феодализма, не знавшего крепостного права и управлявшего методами т. н. патернализма — покровительственного (отеческого) отношения к своим подданным. Подобные отношения были перенесены на промышленные предприятия и нашли выражение: в предоставлении скидок для работников в фирменных жилых домах и магазинах, в обучении работников предприятий в фирменных школах и даже вузах. Всё это обеспечивало пожизненный наём работников и их особую преданность работодателю. Подобным социальным методам до сих пор принадлежит важная роль в быстром экономическом развитии Японии 19.
Конец 19 — начало 20 вв. — это период второй научно-технической революции, ознаменованной такими достижениями, как промышленное использование электрического тока, появление паровой турбины и двигателя внутреннего сгорания, промышленная переработка нефти, возникновение трубопроводного транспорта, рождение авиации, промышленное производство новых неорганических материалов, автомобилестроение и др., которые вызвали структурные изменения в экономике всех промышленно развитых стран, что проявилось в определенных тенденциях в развитии мирового капиталистического хозяйства.
Во-первых, капитализм продемонстрировал свою восприимчивость к новейшим научно-техническим достижениям, что нашло выражение в создании и динамичном развитии принципиально новых отраслей промышленности; так, например, всего в течение 8 лет Генри Форду удалось пройти путь от создания до промышленного выпуска 4 тыс. автомобилей в год.
Во-вторых, обнаружилась тенденция милитаризации экономики, связанная с созданием новых образцов и видов вооружений (автоматического огнестрельного оружия, танков, летательных аппаратов, химического оружия, крупнокалиберных орудий и др.) и преимущественным развитием отраслей, работающих «на войну».
В-третьих, во всех капиталистических странах обнаружилась тенденция к укрупнению (в результате объединения промышленных и/или финансовых капиталов), на базе чего сложились промышленные и финансовые монополии.
В-четвёртых, в результате изменения удельного веса в мировом промышленном производстве Англии (сократился в 2,6 раза), Франции (сократился в 2 раза) и США (увеличился в 2,1 раза) произошло перемещение центра мировой экономики из Европы в Северную Америку 20.
В-пятых, утрату лидерства в сфере промышленного производства европейские страны компенсировали расширением колониальных владений, размер которых за период с 1880 по 1899 гг. Англия увеличила с 7,7 до 9,3 млн. кв. миль (на 20,8%), а Франция — с 0,7 до 3,7 млн. кв. миль (в 5,3 раза) 21.
Данный вопрос достаточно подробно, с использованием богатого фактического материала, рассмотрен Лениным В. И. в популярном очерке «Империализм, как высшая стадия капитализма» (1916 г.) 22, в котором определены наиболее типичные формы монополизации: в США — тресты (объединения предпринимателей, при котором предприятия полностью теряют свою производственную, коммерческую и юридическую самостоятельность); в Германии — картели (объединения фирм, компаний, банков, которые договариваются о размерах производства, о рынках сбыта, условиях продажи, ценах, распределении прибыли между отдельными предприятиями, сохраняя при этом производственную и коммерческую самостоятельность) и синдикаты (объединения предпринимателей, которые осуществляют всю коммерческую деятельность при сохранении производственной и юридической самостоятельности); в Англии — картели и тресты. «В руках картелей и трестов сосредоточивается нередко семь-восемь десятых производства данной отрасли промышленности» 23. Так, например, в 250 трестах США работало 75,6% всех рабочих, которые обеспечивали 79% объёма выпуска всей промышленной продукции.
Каждая из капиталистических стран характеризуется вполне определённой ступенью своего развития, которой соответствует конкретная форма расширенного воспроизводства. Последняя, в свою очередь, предполагает такие адекватные методы регулирования, которые в наибольшей степени обеспечивают устойчивое, всё возрастающее развитие. Тем не менее весь арсенал регулятивных мер может быть отнесён к одной из 2-х разновидностей: государственно-корпоративной («интервенционистской», по определению лондонского «Экономиста») либо либерально-капиталистической (иначе — «рыночной», к которой отдельные авторы относят «рейганомику» в США, «тэтчеризм» в Великобритании, «перестройку» в СССР, «шоковую терапию» в Восточной Европе 24).
Либерально-капиталистическая система воспроизводства не ограничивает действие внепроизводственных, спекулятивных факторов; это система, которая опирается как на производительный, так и на непроизводительный пути развития, в связи с чем воспроизводство всегда инфляционно и кризисно. Центральное звено либерально-капиталистической системы — это индивидуальная прибыль (доход), в связи с чем государство не регулирует (или практически не регулирует) соотношения между первым и вторым подразделениями, допуская свободный перелив капитала в ту отрасль, которая является наиболее прибыльной. Следствием неуправляемых переливов капитала являются кризисы перепроизводства, сопровождаемые снижением цен, а затем — прекращением деятельности (ввиду её нерентабельности).
Государственно-корпоративная система воспроизводства отдаёт предпочтение, во-первых, корпоративной прибыли по сравнению с индивидуальной и, во-вторых, — оптимальным государственным и межгосударственным пропорциям по сравнению с интересами корпораций. Эта система в наибольшей степени сочетает интересы государства, предприятий и всех членов общества. В рамках государственно-корпоративного подхода сложилась, в частности, система ЛИНК 25 (см. табл. 3), разработанная лауреатом Нобелевской премии Лоуренсом Клейном. Система ЛИНК — это совокупность разрабатываемых независимо друг от друга, а также различных по размерам и структуре эконометрических моделей стран и регионов мира, увязываемых в единую систему посредством субмодели торговли 26. Система ЛИНК имитирует последствия принимаемых решений, корректируя их с учётом двух вышеназванных критериев.
Таблица 3
| № п/п | Страна, регион | Наименование модели | Количество уравнений |
|---|---|---|---|
| 1 | 2 | 3 | 4 |
| 1. Страны | |||
| 1 | Австралия | Модель резервного банка страны | 82 |
| 2 | Австрия | Модель Института перспективных исследований | 128 |
| 3 | Бельгия | Модель Независимого Брюссельского университета | 25 |
| 4 | Великобритания | Модель Лондонской школы бизнеса | 226 |
| 5 | Италия | Модель Болонской школы экономических наук | 104 |
| 6 | Канада | «Трейс» (Торонтский университет) | 183 |
| 7 | Нидерланды | Модель Центрального бюро планирования | 87 |
| 8 | США | Модель Уортонской ассоциации эконометрических прогнозов | 207 |
| 9 | Финляндия | Модель Банка Финляндии | 144 |
| 10 | Франция | «ПОМ-ПОМ» (Независимый Брюссельский университет) | 32 |
| 11 | ФРГ | Модель Боннского университета | 137 |
| 12 | Швеция | Модель Центрального института экономических исследований | 113 |
| 13 | Япония | Модель Института экономических исследований Киото | 78 |
| 2. Группы стран, регионы | |||
| 1 | Развивающиеся страны | Модель ЮНКТАД | 46 |
| 2 | Россия и страны Восточной Европы | Модель "СОВМОД" Уортонской
ассоциации эконометрических прогнозов и Стэндфордского исследовательского института;
Модель ЮНКТАД | от 10 и выше |
| 3 | Остальной мир | Специальные модели | от 10 и выше |
Система государственного социализма как форма хозяйственного управления основана на: 1) общественной собственности на средства производства; 2) мощном централизованном регулировании, пронизывающем все сферы общественной жизни: материальную, социальную, политическую, духовную. Особенностью социализма в СССР и в странах Восточной Европы была опора на коммунистическую идеологию, главная экономическая идея которой — идея прогресса благосостояния человека; в этих странах тезис «всё во имя человека» был не столько пропагандистским лозунгом, сколько генеральным направлением социалистического строительства, что подтверждает программное определение понятия «коммунизм» (1961 г.): «Коммунизм — это бесклассовый общественный строй с единой общенародной собственностью на средства производства, полным социальным равенством всех членов общества, где вместе со всесторонним развитием людей вырастут и производительные силы на основе постоянно развивающихся науки и техники, все источники общественного богатства польются полным потоком и осуществится великий принцип «от каждого — по способностям, каждому — по потребностям» 27.
Советское руководство (не только Хрущёв Н. С., но и его предшественники), ошибочно полагая, что коммунизм, как дом, можно построить к какой-то заранее намеченной дате, тем не менее выработало средства и методы, обеспечивающие стабильно высокие темпы роста, при этом «лучшей социалистической формой борьбы за темпы» 28 было планирование, охватывающее все без исключения виды деятельности предприятий, а управление научно-техническим прогрессом, наряду с его планированием, осуществлялось, прежде всего, посредством государственного регулирования цен на всю выпускаемую товаропроизводителями продукцию.
Таким образом, планирование и государственное регулирование цен были стержневой основой механизма управления народно-хозяйственным комплексом как в СССР (20-е — 80-е гг. 20 в.), так и в странах Восточной Европы (40-е — 80-е гг. 20 в.).
В 1927 году, на 15 съезде ВКП (б), Сталин И. В. дал следующее определение статуса государственного плана: «Наши планы есть не планы-прогнозы, не планы-догадки, а планы-директивы, которые обязательны для руководящих органов и которые определяют направление нашего хозяйственного развития в будущем в масштабе всей страны» 29. Четверть века спустя Юрьев Н. М. дал следующее описание 30 системы так называемого «директивного планирования», сохранившего свою форму вплоть до 1988 года.
1. В первом полугодии текущего года предприятия разрабатывают и представляют в свои управления (министерства, ведомства) так называемые заявочные планы на предстоящий год, для чего главные управления предварительно либо спускают предприятиям контрольные цифры по бюджетным ассигнованиям, а также задания по важнейшей номенклатуре (продукции по заказам правительства и своего министерства), либо предоставляют предприятиям возможность «самим предварительно наметить стоящие перед ними в плановом году задачи».
2. Заявочные планы министерств до 1 сентября текущего года поступают в Госплан СССР, который рассматривает и взаимно увязывает проекты планов в натуральном и денежном выражении, по следующим разделам: производство; материально-техническое снабжение; освоение новой техники; капитальное строительство; финансы, — после чего, уже в виде задания министерствам, представляет на утверждение Совету Министров.
3. Утверждённые Советом Министров задания на разработку планов за несколько месяцев до начала года доводятся до сведения министерств, ведомств, управлений, предприятий, после чего начинается этап разработки и утверждения планов экономического и социального развития на год, завершающийся принятием плана и государственного бюджета на Сессии Верховного Совета СССР.
Только после утверждения плана в установленном порядке он приобретал силу закона и как директива доводился до сведения министерств, ведомств и предприятий. И в этом смысле Сталин был абсолютно прав: эти планы были не планами-догадками, но директивами, дважды прошедшими согласование на всех уровнях управления народно-хозяйственным комплексом страны.
Одним из важнейших «директивных» показателей была прибыль, планировать распределение которой можно было только при наличии заранее известных цен на выпускаемую продукцию, а также цен (тарифов) на все затратообразующие факторы: сырьё, материалы, энергоресурсы, рабочую силу и т. д.
Инструкции по ценообразованию предусматривали различные методы разработки цен. Однако все эти методы так или иначе были ориентированы на: 1) известные уровни издержек; 2) нормативы рентабельности; 3) сроки применения цен. Каждое министерство (управление, ведомство) имело прейскуранты постоянных и временных цен на продукцию, выпускаемую всеми предприятиями данного министерства, при этом прейскурантные цены на новую продукцию формировались на основе так называемых «средневзвешенных» калькуляций 31.
Будучи обязанным, во-первых, выпускать необходимую стране продукцию (согласно полученным директивам), а во-вторых, использовать единые для всех товаропроизводителей страны постоянные или временные цены (согласно инструкциям по ценообразованию), то или иное предприятие уже на этапе планирования могло оказаться убыточным. Планово-убыточные предприятия, не смотря на то, что их убыточность всегда перекрывалась сверхприбылью других, никогда не были предметом гордости министерств и ведомств, которые принимали самые активные меры для ликвидации убыточности: либо директивно требовали внедрения технических усовершенствований, либо перераспределяли выпуск продукции в пользу эффективно работающих производств.
И всё-таки не задания по внедрению новой техники были механизмом реализации программных установок по улучшению благосостояния человека, а механизм разработки и корректировки цен.
С известной периодичностью (как правило, 1 раз в 2 года) постоянные цены корректировались в сторону снижения, однако были годы, когда предприятия всей страны одновременно пересчитывали все свои цены в сторону увеличения. Это происходило тогда, когда изменялся минимальный размер оплаты труда, вводились новые социальные льготы (например, для военнослужащих) и т. д. В любом случае, предприятия заблаговременно получали от своих управлений всю исходную информацию для пересчёта калькуляций (новые цены на материалы и комплектующие; новые цены на энергоресурсы; новые тарифы и т. д.) и в установленные сроки представляли свои расчёты на утверждение. Близкими по схеме ценообразования к постоянным были временные цены, которые устанавливались до введения постоянных цен, на новую, уникальную продукцию, как правило, сроком до двух лет. Особенностью применения постоянных и временных цен было отсутствие каких-либо ограничений по фактической рентабельности 32.
Таким образом, понятие «достигнутый уровень» применительно к формированию постоянных и временных цен имело два аспекта (отраслевой и фирменный), базирующихся на оценке достигнутого уровня технического и организационного развития посредством анализа себестоимости выпускаемой продукции. Формировать цены «от достигнутого» означало, во-первых, учитывать достижения научно-технического прогресса не только на данном предприятии, но и в целом во всей отрасли и, во-вторых, — применять исключительно установленный законом норматив рентабельности. Категория «достигнутый уровень», не смотря на то, что она никогда не имела официального статуса, вместе с тем имела под собой серьёзное политэкономическое основание, ибо ещё основоположники марксистской науки показали, что «на изготовление товара должно быть затрачено лишь общественно необходимое рабочее время» 33, которое действительно является не чем иным, как усреднённой, средневзвешенной оценкой достигнутого обществом уровня развития.
Особую группу цен составляли разовые цены, которые устанавливались по согласованию между поставщиками и заказчиками, на небольшую, не повторяющуюся в течение двух смежных лет и не поставляемую одновременно двум и более потребителям, партию товара. В этом случае превышение нормативной рентабельности рассматривалось как завышение цены, за что к нарушителю применялись экономические санкции в формах изъятия в бюджет всей суммы завышения, а также уплаты штрафа в том же размере. Нижняя граница рентабельности устанавливалась на уровне 10%.
В самом начале «перестройки» было сказано очень много слов по поводу так называемого «застоя» в экономике. Эти политические заявления не соответствовали действительности: произведённый национальный доход в 1970 г. составил 289,9 млрд. рублей; в 1980 г. — 462,2 млрд. руб.; в 1985 г. — 578,5 млрд. руб. 34, из чего следует, что: 1) среднегодовой прирост национального дохода за период с 1970 по 1980 гг. составил (462,2 — 289,9 = 172,3) : 10 = 17,2 млрд. руб., а среднегодовой темп прироста за тот же период [(462,2 : 289,9) × 100 — 100] : 10 = 5,9%; 2) среднегодовой прирост национального дохода за период с 1980 по 1985 гг. составил (578,5 — 462,2) : 5 = 23, 3 млрд.руб., а среднегодовой темп прироста за тот же период [(578,5 : 462,2) × 100 — 100] : 5 = 5,0%; заметим также, что эти показатели экономика СССР имела на фоне практически неизменных цен.
За четверть века, предшествовавших «перестройке», производство промышленной продукции в СССР выросло в 14 раз, тогда как в США за тот же период — в 3,3 раза, в ФРГ — в 4,9 раза, во Франции — в 3,9 раза, в Англии — в 2 раза.
Приросты увеличиваются, а темпы прироста падают — эта всеобщая закономерность эволюционно развивающихся экономических систем, справедливая также и в отношении СССР, опровергает тезис о «застое».
Истинная причина объективной необходимости реформирования системы может быть найдена только на пути от политики к экономике и далее — к коммунистической идеологии, то есть в 1985 г. было бы более правильно говорить о кризисе, переживаемом научным коммунизмом: действительно, в течение более четверти века на государственном уровне не прозвучало ни одной новой идеи развития общества, кроме достаточно надуманного тезиса о построении «развитого социализма». Объяснить «застой» мысли несложно: после 1956 года, когда был развенчан культ личности Сталина, партия не могла иметь вождей. Если же принять во внимание тот факт, что в течение всего сталинского периода развитие коммунистической мысли шло от вождя к народу, а «борьба с культом личности» предполагала исключительно «коллективное творчество», станет понятной причина многолетнего застоя коммунистической теории как науки о прогрессе во имя человека.
Начавшаяся третья научно-техническая революция настоятельно требовала научного осмысления многолетнего опыта социалистического строительства: пора революционных потрясений, пора «больших скачков» 35 миновала, началась эпоха непрерывного, эволюционного развития, и коммунистическая идеология, как господствовавшая в обществе, обязана была дать систему нового знания о переходе от старого к новому во всех сферах общественной жизни. Что такое старое и новое? Как они соотносятся между собой? Каков экономический механизм замены старого новым, сохранения старого в новом? Что такое оптимум обновления и каковы его критерии? Можно ли (и если можно, то как?) количественно и качественно оценивать результаты изменений в каждой сфере общественной жизни? Странно, но факт: научный коммунизм, не смотря на то, что его основоположники многократно рассматривали вопрос замены старого новым, так и не дал определений старого и нового. Более того, — «не заметил» рождения инноватики — теории обновления материального производства, являющегося, согласно марксистско-ленинской теории, базисом любого общества.
Социальная цена «перестройки» оказалась слишком высокой: только в течение 1990—1992 гг. валовой национальный продукт в Болгарии сократился почти вдвое, в Румынии — на 1/3, в Венгрии и Чехословакии — на 1/4, в Польше — на 1/5. Во всех странах, включая Россию, в первые же годы «рыночных реформ» обострилась проблема бедности, возникла и стала прогрессировать безработица (от 5% численности трудоспособного населения в Чехословакии до 14% в Польше 36), произошло расслоение населения на богатых и бедных.
В послевоенные годы (особенно в 70-е) в структуре экономики индустриально развитых странах мира начали складываться изменения, вызванные третьей научно-технической революцией. Именно в эти годы значительно изменились воспроизводственная, отраслевая и технологическая структуры капитала (более 70% капиталовложений направлялось на замену основного капитала, его рационализацию и модернизацию 37). Изменения в технологической структуре капитала вызвали межотраслевые и внутриотраслевые сдвиги в экономике. Общие направления этих изменений: 1) уменьшение доли сельского хозяйства и обрабатывающей промышленности; 2) увеличение доли строительства, связи, транспорта, банковско-финансовой сферы, здравоохранения, сектора бытовых услуг. В табл. 4 приведены данные 38 о фактической, а также прогнозируемой структурах японской экономики, которые наглядно иллюстрируют указанные тенденции, а именно: а) доля материального производства за 30 лет снизится на 13,9%; б) увеличение доли инфраструктуры за этот же период составит 6,9%, а сферы интеллектуальных услуг — 7%, при этом: в) темп снижения доли материального производства составит 24,1%; г) темп прироста доли инфраструктуры — 27,5%; д) темп прироста доли сферы интеллектуальных услуг — 40,7%.
Таким образом, на примере Японии можно ранжировать структурные изменения следующим образом: 1) сфера интеллектуальных услуг (как наиболее динамично развивающаяся); 2) инфраструктура; 3) материальное производство. Рассмотренные соотношения являются наиболее общими. Что же касается отдельных секторов экономики, то общими для всех стран являются структурные изменения в направлении наукоёмких и ресурсосберегающих технологий, автоматизации производственных и управленческих процессов.
Таблица 4
| № п/п | Секторы экономики | Фактические данные | Прогноз | ||
|---|---|---|---|---|---|
| 1980 г. | 1990 г. | 2000 г. | 2010 г. | ||
| 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 |
| 1 | Материальное производство | 57,7 | 52,3 | 48,3 | 43,8 |
| 2 | Инфраструктура | 25,1 | 27,5 | 29,6 | 32,0 |
| 3 | Сфера интеллектуальных услуг | 17,2 | 20,2 | 22,1 | 24,2 |
| Всего: | 100,0 | 100,0 | 100,0 | 100,0 | |
Смешанная экономика — это такой способ организации народно-хозяйственной деятельности, при котором: 1) рыночная экономика вводит регулирование посредством планирования; 2) плановая экономика применяет те или иные рыночные механизмы. Таким образом, современные экономические системы могут быть либо чисто плановыми, либо чисто рыночными, либо смешанными. Опыт пяти послевоенных десятилетий показал, что все экономические системы стремятся принять устойчивое состояние, двигаясь в направлении к смешанной экономике: это касается и всех развитых капиталистических стран, и Китая, первым из социалистических стран начавшим движение в сторону рыночных преобразований, и России, и стран Восточной Европы, в которых переход к рыночной модели оказался наиболее болезненным и неоправданно тяжелым по своим социально-экономическим последствиям. Очевидно, нет и не может быть какой-то единой формулы, дающей оптимальные пропорции планового и рыночного начал: каждая страна выбирает свой путь развития — такой, который в наибольшей степени соответствует характеру решаемых экономических задач.
Экономика стран, входящих в число мировых лидеров, является смешанной, при этом наиболее высокая доля государственного сектора — в экономике Швеции (свыше 60%, что значительно выше, чем в современной России). В основе шведской модели — система государственного регулирования цен, включая главное слагаемое цены — заработную плату. Этот принцип получил название принципа «равной оплаты за равный труд», который: 1) не стимулирует работников к смене места работы; 2) создаёт экономические предпосылки для выбраковки нерентабельных производств; 3) не даёт недобросовестным хозяйственникам переводить доходы своих работников в «тень», чем 4) способствует формированию доходной части бюджета на стабильной основе; 5) снимает социальную напряжённость в обществе, практически сводя к минимуму влияние профсоюзов (исчезает основное экономическое направление их деятельности).
Государственное регулирование в форме планирования получило развитие в таких странах, как Япония (где создано Управление экономического планирования), Франция (функции планирования и прогнозирования в этой стране возложены на Министерство планирования и финансов), в Испании (министерство экономики и финансов) и др. США активно используют программно-целевой метод планирования» (Planning-Programming-Budgeting System, PPB), зародившийся в СССР и позволивший ему осуществить такие грандиозные проекты, как план ГОЭЛРО, программу освоения космического пространства, программу развития атомной энергетики и ряд других. Во всех этих странах: 1) осуществляется прогноз рыночной конъюнктуры (на ближайшую перспективу, а также ближайшие 5—10 лет) и вырабатываются соответствующие рекомендации правительству; 2) разрабатывается государственный бюджет страны и контролируется его исполнение; 3) рассматриваются и утверждаются цены и/или устанавливается соответствующий порядок утверждения цен на продукцию предприятий-монополистов, а также на социально-значимую продукцию; 4) формируются объёмы и структура государственного заказа; 5) разрабатываются государственные целевые программы.
В индустриально развитых странах мира планирование не является «тотальным», а сконцентрировано на решении наиболее важных задач, с учётом реальной ситуации в экономике страны. Например, в Дании рынки массовых товаров полностью контролируются иностранным капиталом (это относится к таким отраслям, как нефтепереработка, автомобилестроение, металлургия), в связи с чем основной принцип деятельности датских фирм сводится к стремлению захватить значительную часть узкого рынка определённой продукции, а не пробовать завоевать небольшую долю на крупном рынке. (В мировой экономической литературе эта стратегия получила название «датской ниши», «скандинавской ниши»). Маркетинговой стратегии отечественных фирм соответствует и содержание государственных экономических программ, в которых рассматриваются не все, а исключительно «нишевые сферы производства».
Наиболее ценным в практике планирования индустриально развитых стран является учёт долговременных циклов развития мировой экономики. Теория циклического развития родилась в 20-е годы в СССР, однако в современной России не используется, но в тоже время пользуется государственной поддержкой практически во всех индустриально развитых странах мира.
Как было сказано выше, экономика современной России является смешанной и развивается в направлении усиления рыночного начала. Со всей определённостью можно сказать, что в настоящее время — это всё ещё экономика переходного периода, когда плановое регулирование уже уничтожено, а рыночные регуляторы ещё не созданы. Существует несколько мнений по поводу неудач проводимых в России реформ, наиболее значительными из которых являются 3 следующие: 1) реформистская (реформы не были соответствующим образом подготовлены, не были спланированы (или хотя бы достоверно спрогнозированы) основные социально-экономические показатели переходного периода); 2) патриотическая (реформы, в том виде, как они осуществляются, навязаны России Международным Валютным Фондом с целью закабаления России, геноцида россиян, превращения нашей страны в сырьевой придаток Запада); 3) патриархальная (русский народ: 1) в начале 20 в. отверг как классический капитализм Гучковых и Милюковых, так и нэпмановский капитализм, и может ещё раз сказать свое революционное «нет»; 2) не принял социализм, в котором он, великий русский народ, был превращён в безликую массу среднестатистических рабочих и служащих; 3) не примет никаких формационных новообразований, если они будут противоречить: а) широте русского характера, б) коллективистской русской традиции, в) богатой русской культуре и духовности, восходящей к православию).
Как бы то ни было, но за период с 1.01.91 г. по 1.01.99 г.: 1) валовой национальный продукт России сократился более чем в 2 раза; 2) на фоне беспрецедентного в истории страны роста цен (в 11591 раз) всего в 1044 раза вырос минимальный размер оплаты труда; 3) свыше 60% доходов россиян перешли в «тень», то есть стали выплачиваться «чёрным налом»; 4) резко сократилась доходная часть бюджета, а финансирование расходов на образование, науку, культуру, социальные нужды, оборону осуществляется несвоевременно и не в полном объёме. Пожалуй, к началу 1999 г. не было ни одной отрасли народно-хозяйственного комплекса страны и ни одного макроэкономического показателя, которые бы имели устойчивую тенденцию улучшающих изменений (до августа 1998 г. в качестве такового называлось замедлившееся и практически стабильное снижение объёма производства продукции).
Истинные причины переживаемых сегодня экономикой России проблем, видимо, не столь очевидны, как это может показаться. Однако укажем на те из них, которые: во-первых, являются взаимосвязанными; во-вторых, — лежат в области экономики; в третьих, — тесно связаны с блоком социальных проблем; в четвёртых, — не удовлетворяют критерию оптимальности В. Парето.
В 1987 г. было отменено «директивное планирование», а с ним — и плановое начало в работе вообще: из учебных планов вузов были исключены дисциплины, так или иначе связанные с планированием; планово-экономические отделы предприятий и организаций были либо расформированы, либо преобразованы в лучшем случае в отделы анализа и прогнозирования; само слово «план» стало несовременным, малоупотребительным. Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 17 июля 1987 г. №819 объяснило это следующим образом: «Июньский (1987 г.) Пленум ЦК КПСС на основе глубокого анализа развития народного хозяйства на современном этапе выработал программу радикальной реформы управления экономикой. Важнейшей органической частью её осуществления Пленум определил коренную перестройку всей системы планирования» 39.
Пункт 7 того же постановления конкретизировал это решение: 1) «отказаться начиная с тринадцатой пятилетки от сложившейся практики ежегодной разработки и утверждения государственных годовых планов экономического и социального развития СССР»; 2) предоставить предприятиям права: во-первых, самостоятельно планировать на предстоящий год выпуск продукции, выполнение работ и услуг, а также другие показатели экономического и социального развития, и во-вторых, самостоятельно решать вопросы материально-технического обеспечения ресурсами и подрядными строительно-монтажным работами 40.
Формально постановление сохраняло институт 5-летних планов, однако, если принять во внимание достаточно демократичный характер всей системы перспективного планирования в СССР, станет ясно, что формальное сохранение 5-летних планов уже ничего не решало: на смену плановому пришло бесплановое начало.
Система планирования включала в себя достаточно развитую подсистему управления материальными ресурсами, значимость которой определялась тем, что доля материальных затрат в структуре себестоимости промышленной продукции традиционно составляла львиную долю (в 1988 году, например, 72,5% 41), в связи с чем материальные ресурсы имели очень высокую степень регламентации.
В составе плана экономического и социального развития на год предприятие разрабатывало план материально-технического обеспечения (план МТО) 42, в котором: были перечислены все необходимые предприятию материалы; указана потребность в каждом из них; определены источники удовлетворения этой потребности.
Естественно, до составления плана МТО необходимо было: 1) сформировать портфель заказов; 2) определить собственные потребности предприятия (какие основные средства закупать; где и что строить; какие основные средства ремонтировать и т. д.); 3) разработать (откорректировать) нормы расхода материалов на товарную продукцию, а также сметы на работы для собственных нужд; 4) знать собственные возможности по удовлетворению потребности: остатки материалов на начало года; экономию материалов в связи со снижением норм расхода; возможности приобретения тех или иных материалов в децентрализованном порядке; 5) иметь информацию, необходимую для разработки смет на водопотребление, отопление, электроэнергию: численность работников; кубатуру отапливаемых помещений; режимы работы технологического оборудования и т. д.
Планы МТО предприятий, сведённые воедино, определяли потребность одних министерств и устанавливали «директивные» задания другим. Так формировались планы централизованных поставок. До 1988 года.
До 1988 г. в экономике СССР исповедовался принцип оплаты труда, который применительно к «шведской» модели называют «социалистическим принципом равной оплаты за равный труд». Отмена принципа равной оплаты за равный труд произошла в связи с тем, что с отменой института планирования были отменены директивно устанавливаемые регуляторы заработной платы. Первый из этих регуляторов, «нормативное соотношение темпов роста заработной платы и производительности труда» был ориентирован на конечные результаты труда предприятия и устанавливал, сколько денег может быть направлено на заработную плату данному количеству его работников при данном объёме выпущенной ими продукции. Второй показатель, «норматив на оплату труда работников аппарата управления», делил все деньги, направляемые на оплату труда, на две части — 1) заработную плату рабочим и 2) заработную плату работникам аппарата управления (например, при нормативе 0,18 из каждых 100 рублей общего фонда заработной платы аппарат управления мог претендовать только на 18 рублей).
С отменой «директивно» устанавливаемых ограничений предприятия получили возможность, не беспокоясь о развитии технической базы, все поступающие средства направлять исключительно на заработную плату и социальные льготы, а внутри самого фонда оплаты труда — перераспределять средства в пользу наиболее влиятельной в данном коллективе части персонала, направляя на эти цели всю его приростную часть. Результаты отмена принципа равной оплаты за равный труд не заставили себя долго ждать: уже в 1988 году впервые за всю советскую историю промышленности темпы роста заработной платы стали опережать темпы роста производительности труда 43. Это было не только предпосылкой расслоения общества на богатых и бедных (сегодня 2% россиян умирают голодной смертью, тогда как 60% всех сбережений принадлежат 2% населения страны), но и главной причиной инфляции (в связи с ростом объёма не подкреплённой товаром денежной массы).
В 1988 году структура затрат на производство промышленной продукции выглядела следующим образом: материальные затраты — 72,5%; заработная плата и отчисления на социальное страхование — 13,8%; амортизация — 10,8%; прочие затраты — 2,9% 44.
10,8% затрат в 1988 г. составили по РСФСР 45 млрд. руб. 45, или 72 млрд. долларов США 46. Эти многомиллиардные средства использовались исключительно целевым назначением: 1) на капитальный ремонт — по заранее утверждённым пообъектным сметам и в пределах выделенных на это сумм (например, в 1988 г. в промышленности, — 20,9 млрд. рублей 47); 2) на полное восстановление — в соответствии с поданными заявками и планами технического и организационного развития. Всё остальное государство изымало у предприятий, а затем перераспределяло. Таким образом, мало было «начислить» в себестоимости 10,8%, надо было эти немалые деньги отдать в бюджет и только после этого истратить ровно столько, сколько было заранее согласовано.
Сегодня в России картина принципиально иная. Как и прежде, амортизация начисляется: 2 млн. 760 тыс. главных бухгалтеров 48 по-прежнему производят огромные амортизационные начисления, которые в бюджет не поступают, но включаются в себестоимость, уменьшая тем самым налогооблагаемую прибыль предприятий.
Одна из глобальных проблем экономической теории — проблема минимального эффективного размера предприятия. Авторы учебников по экономической теории («Экономикс») рассматривают положительный и отрицательный эффекты роста масштабов производства, относя к первому из них: а) специализацию труда; б) специализацию управленческого персонала; в) эффективное использование капитала; г) возможность производства побочных продуктов, — а ко второму — временное снижение эффективности управленческого контроля 49.
Рассматривая исторические корни российских естественных монополий, предприятий-гигантов, а также многочисленных средних предприятий, в наибольшей степени оказывающих влияние на состояние экономики, необходимо учитывать действовавший уже тогда, в рамках «коммунистической» системы, основанный на рыночных, товарно-денежных отношениях характер «социалистической концентрации производства».
Дело в том, что убыточность или низкая рентабельность продукции на том или ином предприятии заставляла управленцев из министерств и ведомств принимать решения о перераспределении объёма выпускаемой продукции в пользу более эффективных производств. Тенденция к перераспределению прослеживалась уже на стадии принятия решений о том, на каком из предприятий начинать освоение новой продукции: у предприятия было значительно больше надежд «получить» новый заказ, если представленные им расчёты издержек на новую продукцию оказывались минимальными в отрасли.
Новый заказ, как правило, предполагал обновление технологии и наращивание производственных мощностей, что, по классической схеме, шло от модернизации существующего оборудования — к обновлению станочного парка и далее — к реконструкции, расширению, новому строительству.
Новые заказы приносили дополнительную прибыль, которую хозрасчетные предприятия направляли на развитие не только технической базы, но и социальной инфраструктуры — строительство спортивных площадок, баз отдыха, санаториев, детских оздоровительных лагерей. В результате преуспевающие предприятия, количество которых постоянно росло (в промышленности, например, — 84% в 1980 г. и 91% в 1988 г.; совхозов — 44% и 94% соответственно; строительно-монтажных организаций — 69% и 92%; предприятий связи — 90% и 97%; предприятий снабжения и сбыта — 74% и 79%; предприятий бытового обслуживания населения — 73% и 83% 50), становились ещё современнее и могущественнее.
Именно так системы планирования и ценообразования, с одной стороны, способствовали повышению рентабельности, технического уровня всех предприятий, а с другой, — увеличению масштабов производства и сосредоточению выпуска продукции на наиболее рентабельных, как правило средних и крупных предприятиях отрасли, то есть способствовали концентрации производства и появлению предприятий-монополистов, а в некоторых случаях и так называемых «естественных монополий». В этой связи нельзя не согласиться с авторами вышеупомянутого учебника: «Естественная монополия, по определению, — это такая рыночная ситуация, при которой минимизация издержек производства единицы продукции достигается при наличии одной-единственной фирмы, производящей данный продукт или услугу» 51.
Конец 80-х — начало 90-х годов были ознаменованы стремлением к увеличению количества товаропроизводителей и ликвидации монополий. Это (в большей степени наивно-экономическое представление о конкурентной борьбе) обернулась практикой создания малых предприятий, что само по себе было бы и неплохо, если бы не было сделано за счёт разукрупнения средних, а это было значительно большей по масштабам и социальным последствиям ошибкой, чем объединение индивидуальных товаропроизводителей в колхозы вместо создания индустриальных сельскохозяйственных предприятий наряду с мелкими. Вместо 26300 промышленных предприятий в 1985 году со среднегодовой численностью промышленно-производственного персонала 23095 тыс. чел. 52 (878 чел. в среднем на одном предприятии) в 1995 году российская промышленность насчитывала 136674 предприятия, на которых работало 16006 тыс. чел. 53, или 117 чел. в среднем на одном предприятии. Таким образом, за 10 лет среднесписочная численность работников одного предприятия сократилась в среднем в 7,5 раз.
Средние предприятия стали «строительным материалом» не только для создания малых предприятий, но и для дальнейшего усиления монополий. Так, только в 1995 году три ведущих предприятия отрасли увеличили свой удельный вес в общем объёме промышленной продукции отрасли:
И только в двух отраслях (промышленности строительных материалов и пищевой промышленности) уменьшилась доля 3 ведущих предприятий, при этом в промышленности строительных материалов доля 6 предприятий осталась неизменной (5,7%) 54, что лишний раз подтверждает несостоятельность идеи о демонополизации российской экономики.
Одна из аксиом рыночной теории гласит: для предприятий (организаций, учреждений, отдельных предпринимателей и т. п.; далее — «предприятий») налоги являются дополнительными издержками; следовательно, с точки зрения предприятия оптимальной является такая система налогообложения, которая позволяет удовлетворять все его разумные потребности, то есть даёт возможность технически развиваться, решать социальные вопросы и т. д. Если же система налогообложения не удовлетворяет этому требованию, предприятие либо прекращает свою деятельность, либо переводит «в тень» часть своего бизнеса. С точки зрения правительства оптимальной является такая система налогообложения, которая позволяет иметь бездефицитный бюджет. Система налогообложения, одновременно удовлетворяющая как интересы предприятий, так и государственного бюджета, является социально-ориентированной.
Исследуя под этим углом зрения систему налогообложения, созданную А. Н. Косыгиным в середине 60-х годов, можно придти к выводу о том, что это была эффективная, социально-ориентированная система, упразднение которой было одинаково вредно как для предприятий, так и для государственного бюджета. Косыгину, соединившему посредством налоговой системы рыночное начало (хозяйственный расчёт предприятий), с одной стороны, и систему государственного регулирования (ценообразование и планирование), с другой, удалось не только впервые в мире построить социально-ориентированную модель налогообложения, но и решить проблему исчисления налогов как издержек, выбрав в качестве налогооблагаемой базы единственный показатель — стоимость основных производственных фондов и нормируемых оборотных средств, а в качестве ставки — дискретную шкалу от 0 до 15%, с шагом 3%, причём «нулевому» варианту прибыли соответствовала и «нулевая» ставка налога, которая утверждалась на этапе планирования.
Механизм установления ставки и распределения прибыли выглядел следующим образом.
Предприятия самостоятельно рассчитывали размер прибыли, оставляемой в своём распоряжении на все предусмотренные законодательством цели: 1) пополнение оборотных средств; 2) погашение долгосрочных ссуд банков и уплату процентов за кредит; 3) капитальные вложения; техническое и организационное развитие; 4) содержание социальной инфраструктуры; 5) материальное поощрение, — для чего составляли соответствующие сметы. Оставшаяся часть прибыли подлежала перечислению в бюджет в виде суммы двух слагаемых: платы за фонды (о чём сказано выше) и так называемого «свободного остатка прибыли» (после осуществления платежей в бюджет за фонды и направления прибыли на нужды предприятия). Свободный остаток прибыли был далеко не «свободным»: как и плата за фонды, он являлся «директивным» показателем, то есть подлежал обязательному выполнению. Сверхплановая прибыль отчислялась предприятию (по увеличенным нормативам), а остатки — перечислялись в бюджет.
Таким образом, для любого хозрасчетного предприятия косыгинская модель уже на стадии планирования давала либо нулевой, либо положительный результаты, ибо к заранее известной себестоимости добавлялись заранее известные налоговые платежи и полученная сумма сравнивалась с выручкой от реализации продукции. Главная идея рассмотренной модели состояла в том, чтобы на стадии планирования определить конечный финансовый результат деятельности предприятия и, зная этот результат, либо дать предприятию соответствующее задание по платежам в бюджет, либо (если предприятие было планово убыточным) принять решение о дотациях из бюджета. Что же касается соотношения между перечисляемой в бюджет и остающейся в распоряжении предприятий прибылью 55, то в 1980 году, в целом по промышленности оно составляло 60% к 40% 56, или 69 и 46 млрд. долларов соответственно 46.
Как видим, недостатком (если это можно назвать недостатком) косыгинской модели было требование прогнозирования прибыли, то есть достоверного бизнес-планирования. Сегодня в России действует свыше 50 налогов, целевых сборов и отчислений, каждый из которых решает только одну конкретную задачу, о чём свидетельствуют их наименования: отчисления в пенсионный фонд; целевой сбор на содержание правоохранительных органов; налог на содержание жилищного фонда и объектов социально-культурной сферы; налог на рекламу; налог на пользователей автомобильных дорог; налог с владельцев транспортных средств; налог на приобретение автотранспортных средств и т. д.
Очевидно, что всё многообразие жизни невозможно втиснуть в рамки не то что 50, а 500 налогов. Это объясняет, почему налогов становится всё больше и больше. Но это не отвечает на вопрос: как, имея различные налогооблагаемые базы и ставки, можно заранее исчислить налоги как издержки, то есть сделать так, чтобы сумма издержек и налогов ни при каких условиях не превышала бы заработанных предприятием средств (как это было в косыгинской модели). Пока эта задача не получила решения.
Нет сомнения в том, что мир переживает время политической и интеллектуальной дезориентации. Практически перестало существовать его разделение на лагери капитализма и коммунизма, и политические лидеры различных стран пытаются представить себе основу и характер будущих группировок государств. В этой связи необходимо помнить, что коммунизм стал ответной реакцией на экономическую систему, сформировавшуюся в конце 18 — начале 19 в., на те эксцессы и крайности капиталистического накопления, в результате которых произошло значительное обеднение большой массы людей. Капитализм с того времени претерпел существенную эволюцию в направлении, которое точнее можно было бы назвать «социализированным капитализмом» 57.
Социализация капитализма выражается, прежде всего, в растущем участии рабочих в управлении, прибылях и акционерной собственности. Так, например, в США принято около 25 федеральных законов, направленных на стимулирование программ наделения работников долей собственности предприятий и компаний (программы ЭСОП 58). В этих законах предусматриваются самые разнообразные льготы (в первую очередь, налоговые), а также правительственные займы и гарантии по займам, стимулы и льготы в торговой политике и т. д. Участие рабочих в управлении — это способ гармонизации разнонаправленных интересов, в силу чего социализация капитализма становится одной из основных социально-экономических предпосылок перестройки мирового хозяйства.
Социализация капитализма также выражается в усилении интеграционных процессов. Речь идет, прежде всего, о Европейском Сообществе (ЕС), которое приняло решение о создании на базе расширения экономической интеграции политического союза, имеющего целью всемерно содействовать экономическому и социальному развитию огромного региона без внутренних межстрановых границ, обеспечивать идентичность региона путём проведения единой внешней и военной политики, защиту прав и интересов людей независимо от их национальности путём введения общего гражданства, создание правовой основы для нового политического образования (Маастрих, 1991 г.). Таким образом, создание 1) единого внутреннего рынка, 2) единой валютной системы (на основе евро), 3) единого социального и гуманитарного пространства («Европа без границ») становятся основными направлениями перестройки в Европе 59.
Что же касается отношений (в различных их сочетаниях) Европы, США, России, Японии и других стран мира, то наиболее логичным вариантом их развития является гармонизация, ибо результатом многовековой истории экономики является простое, но, к сожалению, трудно реализуемое правило: экономические отношение предполагают взаимную зависимость, в связи с чем должны строиться на взаимном доверии и взаимной поддержке, с учётом интересов всех участников этих отношений.
1 Ленин В. И. Развитие капитализма в России // ПСС, т. 3, с. 57.
2 История крестьянства СССР с древнейших времён до Великой Октябрьской социалистической революции. В 5-ти т. — т. 1 — М.: Наука. 1987, с. 29.
3 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 46, ч. 1, с. 471.
4 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 46, ч. 1, с. 465 — 471.
5 История крестьянства в Европе. Эпоха феодализма. В 3-х т. — т. 2. — М.: Изд-во «Наука», 1986, с. 98—100.
6 История крестьянства в Европе. Эпоха феодализма. В 3-х т. — т. 2. — М.: Изд-во «Наука», 1986, с. 119.
7 История крестьянства в Европе. Эпоха феодализма. В 3-х т. — т. 2. — М.: Изд-во «Наука», 1986, с. 176.
8 Исторически первым типом крестьянской общины в Германии была марка, которая рассматривалась как владение всех её членов и объединяла всех крестьян, проживающих в одном или нескольких (порядка 10—15) поселениях. На базе марки, по мере развития внутренней колонизации, возникла соседская община меньших размеров, объединявшая крестьян одной деревни. Общины этого типа, признавая феодала верховным господином, решали вопросы; 1) пользования общинными угодьями (альмендой); 2) организации севооборота; 3) общинного управления. Община третьего типа, дворовая община, была наиболее ограниченной в правах и объединяла крестьян, получивших свои держания при разделе домениальных земель.
9 История крестьянства в Европе. Эпоха феодализма. В 3-х т. — т. 2. — М.: Изд-во «Наука», 1986, с. 177.
10 Черепнин Л. В. Русь: Спорные вопросы истории феодальной земельной собственности в 9—15 вв. В кн.: Новосельцев А. П., Пашуто В. Т., Черепнин Л. В. Пути развития феодализма (Закавказье, Средняя Азия, Русь, Прибалтика). М., 1972, сс. 151—155.
11 История крестьянства в Европе, т. 2, с. 263.
12 История крестьянства в Европе, т. 3, с. 316.
13 Бакланова Е. Н. Крестьянский двор и община на Русском Севере, конец 17 — начало 18 в.— М., 1976, с. 123.
14 Горская Н. А. Монастырские крестьяне Центральной России в 17 в. — М., 1977, с. 340—341.
15 История крестьянства в Европе, т. З, с. 330—331.
16 Здесь и далее события и даты даются только по России (СССР).
17 История крестьянства в Европе, т. З. — c. 145—146.
18 История крестьянства в Европе, т. З. — c. 284.
19 Лойберг М. Я. История экономики. — с. 88.
20 Лойберг М. Я. История экономики. — с. 75.
21 Ленин В. И. Империализм, как высшая стадия капитализма // ПСС, т. 27, с. 374.
22 Ленин В. И. ПСС, т. 27 — сс. 299-426.
23 Ленин В. И. ПСС, т. 27 — с. 318.
24 Губанов С. Макроэкономическое регулирование: за какой моделью будущее? // Экономист. — 1992 г. — №6. — сс. 56—60.
25 От англ. link — «связь», «соединение».
26 Дадаян B. C. Орбиты планетарной экономики. — М.: Наука, 1989. — сс. 156—158.
27 Программа Коммунистической партии Советского Союза // КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК (1898—1986). — т. 10 — 9-е изд — М.: Политиздат, 1986, с. 125.
28 Молотов В. М. Доклад на XVII съезде ВКП (б) // В борьбе за социализм. Речи и статьи. — М.: Партиздат ЦК ВКП (б), 1935, с. 520.
29 Сталин И. В. Политический отчёт Центрального комитета XV съезду ВКП (б) // Сочинения. — т. 10. — М.: Государственное издательство политической литературы, 1952, с. 327.
30 Юрьев Н. М. Техпромфинплан машиностроительного завода. — М.: Машгиз, 1952, сс. 6—7.
31 Если, к примеру, одну и ту же продукцию выпускали одновременно 2 предприятия и на одном из них себестоимость составляла 70 рублей, а на другом — 60 рублей, при этом первое выпускало, предположим, 20, а второе 30 изделий, то в среднем по министерству принималась себестоимость (70 × 20 + 60 × 30) : (20 + 30) = 64 рубля, а прейскурантная цена (с учётом нормативной рентабельности 25%) устанавливалась в размере 80 рублей; при такой цене первое предприятие имело рентабельность продукции [(80 — 70) / 70] × 100 = 14,3%, а второе — [(80 — 60) / 60 × 100] = 33,3%.
32 Например, если норматив рентабельности продукции был установлен в размере 25% в среднем по министерству, а какому-либо предприятию удалось благодаря техническим усовершенствованиям снизить издержки и за счёт этого повысить рентабельность до 50%, то это было бы воспринято как само собой разумеющееся и заслужило бы одобрение руководства. В свою очередь, убыточные заказы попадали в «чёрные списки», после чего становились предметом принципиальных партийных обсуждений.
33 Маркс К. Капитал. — т. 1. — М.: Политиздат, 1969, с. 358.
34 Народное хозяйство СССР в 1988 г.: Статистический ежегодник/Госкомстат СССР. — М.: Финансы и статистика, 1989, с. 12.
35 Ленин В. И. Очередные задачи Советской власти // Полное собрание сочинений. — 5-е изд. — т. 36. — М.: Политиздат, 1977, с. 205.
36 Колчин С. В. Восточная Европа: пик кризиса пройден // «МЭ и МО», 1993, №12, сс. 49—50.
37 Шенаев В. Экономика западноевропейских стран // «Экономист», 1992, №11, сс. 73—79.
38 Канамори X. Экономика Японии: современное положение и перспективы развития // «Экономист», 1992, №10, сс. 85—94.
39 О коренной перестройке управления экономикой: Сборник документов. — М.: Политиздат, 1988, с. 55.
40 О коренной перестройке управления экономикой: Сборник документов. — М.: Политиздат, 1988, с. 65.
41 Народное хозяйство СССР в 1988 г.: Статистический ежегодник/Госкомстат СССР. — М.: Финансы и статистика, 1989, с. 346.
42 Типовая методика разработки техпромфинплана производственного объединения (комбината), предприятия. — М.: Экономика, 1979, с. 310.
43 Народное хозяйство СССР в 1988 г.: Статистический ежегодник/Госкомстат СССР. — М.: Финансы и статистика, 1989, с. ЗЗО.
44 Народное хозяйство СССР в 1988 г.: Статистический ежегодник/Госкомстат СССР. — М.: Финансы и статистика, 1989, с. 346.
45 Народное хозяйство СССР в 1988 г.: Статистический ежегодник/Госкомстат СССР. — М.: Финансы и статистика, 1989, с. 622: все амортизационные отчисления — 72694 млн. рублей; с. 262 — производственные основные фонды СССР на конец 1988 г. — 1808 млрд. руб., в т. ч. РСФСР — 1113 млрд. рублей. Таким образом, доля РСФСР в общей сумме амортизационных отчислений составляла 1113 : 1808 × 72694 = 45 млрд. рублей, или 45 : 0,626 (см. Примечание 46) = 72 млрд. долларов США.
46 Основы внешнеэкономических знаний: Словарь-справочник/С. И. Долгов, В. В. Васильев, С. П. Гончарова и др. — М.: Высшая школа, 1990, с. 67. Официальный курс доллара США 0,626 рубля.
47 Народное хозяйство СССР в 1988 г.: Статистический ежегодник/Госкомстат СССР. — М.: Финансы и статистика, 1989, с. 354.
48 Экономика и жизнь. — 1998. — №19, — c. 1.
49 Макконнелл К. Р., Брю С. Л. Экономикс: Принципы, проблемы и политика. В 2 т.: Пер. с англ., т. 2. — Таллинн, 1993, сс. 57—61.
50 Народное хозяйство СССР в 1988 г.: Статистический ежегодник/Госкомстат СССР. — М.: Финансы и статистика, 1989, с. 621.
51 Макконнелл К. Р., Брю С. Л. Экономикс: Принципы, проблемы и политика. В 2 т.: Пер. с англ., т. 2. — Таллинн, 1993, с. 61.
52 Промышленность России. Стат. сб./Госкомстат России. — М.: 1996, с. 6.
53 Промышленность России. Стат. сб./Госкомстат России. — М.: 1996, с. 7.
54 Промышленность России. Стат. сб./Госкомстат России. — М.: 1996, с. 20.
55 Народное хозяйство СССР в 1988 г.: Статистический ежегодник/Госкомстат СССР. — М.: Финансы и статистика, 1989, с. 619. Прибыль промышленных предприятий за 1980 год. — 71892 млн. рублей.
56 Народное хозяйство СССР в 1988 г.: Статистический ежегодник/Госкомстат СССР. — М.: Финансы и статистика, 1989, с. 618.
57 Гейтс Дж. Американские программы акционирования работников: политические, правовые и налоговые аспекты // «США — ЭПИ», 1992, №9, сс. 13—23.
58 ESOP - Employee's Stock Ownership Plans; планы отчислений части прибыли в специальный фонд, средства которого использовались затем для выкупа акций фирмы и передачи их рабочим.
59 Кудров В. Структурные преобразования в европейских странах // «Экономист», 1993, №1, сс. 85-91.
